Саверский Александр - Кровь
Александр Саверский
Кровь
Все персонажи и события в этой книге вымышлены. Но я ни за что не
поручусь за то, что они не происходили, не произойдут или не происходят в
настоящее время.
* ЧАСТЬ 1 *
1.
Сидя на диване, я сосредоточенно наблюдал за тем, как весенний ветер
мягко покачивает бордовые шторы на моих окнах. Часы монотонно отбили
полночь. Я с ненавистью поглядел на них и тяжело вздохнул. Пачка "Мальборо"
спряталась от меня куда-то, и после недолгих поисков я обнаружил ее за
пепельницей на столе. Прикурив, бросил пачку обратно и пронаблюдал за тем,
как, скользнув по гладкой поверхности, она едва удержалась на самом краю.
Первый раз бегло прочитав письмо и стараясь о нем не думать, я готовился к
его скрупулезному анализу -- к анализу последнего в этой жизни письма моего
друга. Докурив, я тщательно вдавил бычок в пепельницу иподхватил листок с
небольшим текстом, очень, надо заметить, важным для меня текстом.
"Лешка, привет!
Вот докатился. Пишу своему лучшему другу. Но, надеюсь, ты поймешь
почему, когда прочтешь это.
Ты знаешь меня давно, и для тебя не будет новостью, что я всегда искал
свою сенсацию и вот, кажется, нашел".
Я представил себе его добродушное, довольное жизнью лицо. Мы дружили не
меньше десяти лет: вместе учились во ВГИКе, потом работали. Он был
оператором, я -- репортером и до сих пор остаюсь им. Да, я остаюсь, а вот
Костя...
"Может, ты помнишь, месяц назад мы снимали материал о донорах, и я,
когда мы ехали в Останкино, даже спросил тебя: интересно, мол, а куда
девается все это количество крови?".
Конечно, я помнил об этом и даже пытался найти ответ на этот вопрос.
Дело, собственно, было в том, что только в Москве и Подмосковье
зарегистрировано три миллиона доноров. Признаться, во время репортажа я не
обратил на это никакого внимания -- статистика и статистика. А вот Костя
заметил, и мы стали считать. Вот тогда-то мне и стало не по себе.
Очень грубо, в уме, мы прикинули, что если каждый из доноров хотя бы
раз в квартал сдает треть литра, то получается миллион литров в квартал, или
триста тридцать тонн в месяц.
Я попытался наглядно себе это представить, -- "всего-то" пятьдесят с
лишним цистерн, то есть железнодорожный состав настоящей, может быть, даже
теплой еще человеческой крови в месяц. Но граждане хорошие, ведь это же не
нефть.
Мы пытались объяснить самим себе, что кровь перерабатывают на плазму,
переливают больным и так далее, но все это никоим образом не билось с общей
цифрой. Позже, когда мы узнали, что кровь платных доноров не используется
для пациентов, стало еще интересней.
"Для больных, -- сказал нам один главврач, -- нуждающихся в
переливании, кровь принимается только от добровольцев. Куда девается кровь
платных доноров, я вам сказать не могу".
А ведь мы обсчитывали только Подмосковье и Москву. Не буду напоминать,
что доноры есть по всей России и по всему миру. Цифры космические.
И теперь, перечитывая очень важное для меня письмо, я уже не сомневался
в причине гибели своего друга. Один из фээсбэшников сказал мне жестко, хотя
и был моим давним приятелем:
-- Есть три опасные вещи, о которых ты знаешь: оружие, наркотики и
политика. Запомни четвертую, о которой никто ничего (!) не знает, потому что
она опаснее всех. Это платное донорство. Хочешь жить -- не лезь!
Я и не полез, и не только потому, что испугался, а просто потому, что
не успел, не было времени. Кровь, кровь, сдалась она тебе? Эх, Костик...
"Так вот, я понял очень скоро, что это действительно с