08605a1a     

Рыбин Владимир - Ошибка Профессора Громова



Владимир Алексеевич РЫБИН
ОШИБКА ПРОФЕССОРА ГРОМОВА
- Посмотри, что это?
Редактор всемирно известного еженедельника Уво Бенев, к
которому было обращено восклицание, человек, по слухам, знавший все, что
происходит в солнечной системе, заинтересованно повернулся к иллюминатору
и целую минуту смотрел вниз. Под аэробусом текла река. То есть было полное
впечатление настоящего потока, хотя какие могли быть реки среди лунных,
пропастей, где для того, чтобы выжать стакан воды, нужно переработать
тонну руды.
- Пыль течет, - спокойно сказал он, - здесь это бывает.
И все сидевшие в салоне улыбнулись: Уво есть Уво, недаром говорят,
что он удивился только раз в жизни - когда родился.
Уво Бенев не обращал внимания на подобные шутки. Он-то знал себя.
Приходилось ему и удивляться, и восхищаться сверх меры. Чего стоили хотя
бы встречи с профессором Громовым. Когда он беседовал с ним первый раз, то
не мог отделаться от ощущения, что ученый как хочет копается в его мозгу,
выуживая даже те мысли, которые журналисту хотелось бы спрятать от чужих
глаз. Тогда профессор только начинал строить свою лунную обсерваторию,
которую все на Земле называли не иначе, как . После той
первой встречи, с легкой руки Бенева, и пошла знаменитая шутливая
поговорка: .
С тех пор они виделись много раз и, кажется, подружились. И всегда
Бенева поражала неиссякаемая энергия уже вовсе не молодого профессора, но,
как и прежде, переполненного идеями и преисполненного желанием воплотить
их в жизнь...
- А все же тебя заинтересовал этот поток, - сказал Беневу его
коллега, фотокорреспондент еженедельника, которого, несмотря на почти
пенсионный возраст, все в редакции называли фамильярно - Руйк. Он не
обижался на это, отговариваясь любимой фразой: .
Бенев с улыбкой посмотрел на него.
- Скажи, нет? - приставал Руйк.
- День сегодня такой, особенный.
- День-то день, но лунные пейзажи - это все же...
Он не договорил, восхищенный, приник к иллюминатору. В серебристой
дали меж острых расступающихся горных пиков поднимался сказочный город. Он
напомнил Руйку один из школьных кабинетов, где вдоль стен стояли самые
замысловатые тригонометрические фигуры. Казалось, создатели этого города
задавались целью не забыть ни одной конструкции, которые нарисованы в
учебниках. Были здесь шары разных размеров, стоявшие на таких тонких
основаниях, что, казалось, вот-вот упадут, были пирамидальные вышки,
трапециевидные и куполообразные дома. А над всем этим собранием фигур,
четко выделявшихся на фоне черного неба, возвышался усеченный конус
главного чуда лунной обсерватории - сильнейшего во всей столнечной системе
оптического телескопа, тридцатиметровое зеркало которого шесть лет
изготовлялось здесь же, на лунном нагорье .
Аэробус прилунился в пяти километрах от обсерватории, механические
руки отцепили салон с пассажирами, перенесли его на платформу, и люди
впервые за двое суток путешествия смогли отстегнуть ремни и встать на
ноги, не держась за магнитный луч. Некоторые, должно быть, попавшие сюда
впервые, прыгали как дети, испытывая слабое лунное притяжение. Другие
сидели на своих местах, завороженно смотрели на черную ленту дороги, на
серую бесконечно монотонную пыльную равнину, исчерченную длинными тенями
от разбросанных повсюду камней. Местами через равнину тянулись цепочки
следов, ни на что не похожих, рождавших в воображении образы неведомых
обитателей неведомого мира. И только один Уво Бенев смотрел в небо,
усыпанное блестками звезд, все искал среди н



Содержание раздела