Рыбин Владимир - О Чем Плачет Иволка
Владимир Алексеевич РЫБИН
О ЧЕМ ПЛАЧЕТ ИВОЛКА
- Не плачь, Алешка, ты же мужчина.
- Да-а, - еще громче залился малыш. - Это папино... папино...
Дед поднял разбившийся кристалл и посмотрел, нельзя ли его склеить.
Это было нетрудно, но кристалл потерял бы главное достоинство -
прозрачность, волшебную игру граней. И как он только разбился?! Словно
живой, вырвался из рук. И удариться в вездеходе не обо что - повсюду
мягко, до чего ни дотронься. А он упал и разлетелся на две равные части.
Видно, были в нем свои внутренние напряжения, которые только и ждали,
чтобы разорвать кристалл пополам.
- Был у тебя один папин подарок, а теперь стало два.
- Да-а!..
Он не знал, как еще утешить внука.
- Не плачь, видишь иволка и та не плачет.
Алешка посмотрел на иволку с ненавистью, словно она была во всем
виновата, и дед перестал его уговаривать: зачем в маленьком человеке
множить объекты неприязни?
Иволка и впрямь не плакала. Сидела в углу, втянув свою квадратную
голову, и молчала. Это было непонятно, потому что обычно она всегда, днем
и ночью, издавала мелодичные звуки, напоминавшие то ли грустную песню, то
ли безгоревой детский плач. За эти песни она и получила свое название.
, - сказал первый же из переселенцев, услышавший ее. Так
и пошло: иволга да иволга. Хотя никакая она была не иволга, даже не птица,
а маленькая ящерка из тех, что в обилии водились на плоскогорье. Видно,
даже через десятилетия живет, не умирает в людях тоска по родному, если
они и на другом конце Вселенной дают всему, что ни увидят, земные имена.
Но вскоре почему-то это название преобразилось в иволку. Плач ее не
раздражал, даже словно бы успокаивал, вносил в душу чувство благополучия,
чего-то доброго. Потому все в поселке мирились с присутствием в домах
ящерок, они лазали где хотели, никому не причиняя вреда. Кое-кто из
поселенцев даже приваживал их, намереваясь исследовать необычное
воздействие плача на психику человека. Но дальше констатации самого факта
такого воздействия дело ни у кого не шло.
Иволка молчала, и дед подошел к ней, погладил пальцем гладкую
темно-коричневую кожицу на спине. Обычно от такого прикосновения глаза у
ящерки взблескивали и она начинала петь громче, но теперь иволка только
еще больше втянула голову.
Алешка перестал плакать, тоже заинтересовавшись странным поведением
ящерки, и дед, собиравшийся уже оставить ее в покое, все продолжал
гладить. Ему казалось: перестань он это делать, и Алешка опять вспомнит о
своем горе.
И вдруг ящерка опала вся, лапки ее подогнулись, глаза закатились.
Алешка сопел за спиной у деда, и он не оборачивался, боялся увидеть в
глазах внука очередной упрек: кристалл разбил, иволку уморил... Слишком
много обвинений сразу, достаточно, чтобы потерять в глазах маленького
человека весь свой авторитет.
И тут деду показалось, что иволка запела, но не как обычно, а
странным, дребезжащим голосом. Он было обрадовался, но тут же и догадался,
что это сигналит - зудит какой-то прибор на пульте управления. Оглянулся,
увидел красный мерцающий глазок на самом верху приборной панели. Прибор
этот, сколько помнил, никогда не включался сам, а только во время
контрольных проверок, поэтому дед не вмиг сообразил, что означает его зов.
А сообразив, похолодел. Это был сигнал крайней опасности, когда вся
компьютерная система уже не знает, что делать и взывает о помощи к
человеку. Он кинулся к пульту и тут же упал от сильного удара снизу,
покатился по полу.
Очнулся от тряски. Открыл глаза, увидел рядом